Граф де Монсоро ждал Сен-Люка со шпагой в руках, выстукивая ногой яростный вызов.

- Ты готов? - спросил граф.

- Кстати, - сказал Сен-Люк, - вы выбрали себе совсем недурное место: спиной к солнцу. Пожалуйста, пожалуйста, не стесняйтесь.

Монсоро повернулся на четверть оборота.

- Отлично, - сказал Сен-Люк, - так мне будет хорошо видно, что я делаю.

- Не щади меня, - сказал Монсоро, - я буду драться насмерть.

- Вот как? - сказал Сен-Люк. - Стало быть, вы обязательно хотите меня убить?

- Хочу ли я? О! Да.., я хочу!

- Человек предполагает, а бог располагает, - заметил Сен-Люк, в свою очередь обнажая шпагу.

- Ты говоришь...

- Я говорю... Поглядите повнимательней на эти сот маки и одуванчики.

- Ну?

- Ну так вот, я говорю, что уложу вас прямо на них. И, продолжая смеяться, Сен-Люк встал в позицию. Монсоро неистово бросился на него и с невероятным проворством нанес Сен-Люку два или три удара, которые тот отбил с не меньшей ловкостью.

- Клянусь ботом, господин де Монсоро, - сказал Сен-Люк, продолжая фехтовать с противником, - вы недурно владеете шпагой, и всякий другой, кроме меня или Бюсси, был бы убит на месте вашим последним отводом, Монсоро понял, с каким человеком он имеет дело, и побледнел.

- Вы, должно быть, удивлены, - прибавил Сен-Люк, - что я так сносно управляюсь со шпагой. Дело в том, что король - он, как вам известно, очень меня любит - взял на себя труд давать мне уроки и, среди прочего, научил меня удару, который я вам сейчас покажу. Я говорю все это затем, чтобы вы имели удовольствие, если вдруг я убью вас этим ударом, знать, что вас убили ударом, преподанным королем. Вам это будет весьма лестно.

- Вы ужасно остроумны, сударь, - сказал выведенный из себя Монсоро, делая выпад правой ногой, чтобы нанести прямой удар, способный проткнуть насквозь стену.

- Проклятие! Стараюсь, как могу, - скромно ответил Сен-Люк, отскакивая в сторону.

Этим движением он вынудил своего противника сделать полувольт и повернуться лицом прямо к солнцу.

- Ага! - сказал Сен-Люк. - Вот вы уже и там, где мне хотелось вас видеть, прежде чем я увижу вас там, куда хочу вас уложить. Недурно я выполнил этот прием, верно? Право же, я доволен, очень доволен! Только что вы имели всего пятьдесят шансов из ста быть убитым, а сейчас у вас их девяносто девять.

И со стремительной силой и ожесточением, которых не знал за ним Монсоро и которых никто не заподозрил бы в этом изнеженном молодом человеке, Сен-Люк нанес главному ловчему, не останавливаясь, один за другим пять ударов. Монсоро, ошеломленный этим ураганом из свиста и молний, отбил их. Шестой удар был ударом прим; он состоял из двойной финты, парады и рипоста. Первую половину этого удара графу помешало увидеть солнце, а вторую он не смог увидеть потому, что шпага Сен-Люка вошла в его грудь по самую рукоятку.

Какое-то мгновение Монсоро еще продолжал стоять, словно подрубленный дуб, ждущий лишь легкого дуновения, чтобы понять, в какую сторону ему падать.

- Вот и все, - сказал Сен-Люк. - Теперь у вас все сто шансов. И вот что, заметьте, сударь: вы упадете как раз на те маки и одуванчики, которые я имел честь вам показать.

Силы оставили графа. Его пальцы разжались, глаза затуманились. Он подогнул колени и рухнул на маки, смешав с их пурпуром багрянец своей крови.

Сен-Люк спокойно вытер шпагу и стоял, наблюдая за сменой оттенков, которая постепенно превращает лицо агонизирующего человека в маску трупа.

- А! Вы убили меня, сударь, - сказал Монсоро.

- Я старался убить вас, - ответил Сен-Люк, - но теперь, когда вы лежите тут и вот-вот испустите дух, черт меня побери, если мне не досадно, что я сделал это. Теперь я испытываю к вам глубокое уважение, сударь. Вы ужасно ревнивы, оно верно, но вы храбрый человек.

И, весьма довольный своей надгробной речью, Сен-Люк опустился на колено возле Монсоро и сказал ему:

- Нет ли у вас какого-нибудь последнего желания, сударь? Слово дворянина - оно будет исполнено. Обычно, по себе знаю, когда ты ранен, испытываешь жажду. Может быть, вы хотите пить? Я пойду за водой.

Монсоро не отвечал.

Он повернулся лицом к земле и, хватая зубами траву, бился в луже собственной крови.

- Бедняга! - сказал Сен-Люк, вставая. - О! Дружба, дружба, ты очень требовательное божество.

Монсоро с трудом приоткрыл один глаз, попытался приподнять голову и с леденящим душу стоном вновь уронил ее на землю.

- Ну что ж, он мертв, - произнес Сен-Люк. - Забудем о нем... Легко сказать: забудем... Как ни говори, а я убил человека. Не скажешь, что я даром терял время в Анжу.

И он тут же перелез через стену и парком вернулся в замок.

Первым человеком, которого он увидел там, была Диана. Она беседовала с подругой.

"Как к лицу ей будет траур", - подумал Сен-Люк.

Потом, подойдя к очаровательной группе, составленной двумя молодыми женщинами, он сказал:

- Простите, любезная дама, но мне совершенно необходимо сказать пару слов госпоже де Сен-Люк.

- Пожалуйста, дорогой гость, пожалуйста, - ответила госпожа де Монсоро. - Я пойду к отцу в библиотеку. Когда ты поговоришь с господином де Сен-Люком, - добавила она, обращаясь к подруге, - приходи, я буду там.

- Да, обязательно, - сказала Жанна.

И Диана с улыбкой удалилась, помахав ей рукой.

Супруги остались одни.

- В чем дело? - спросила Жанна с самым веселым выражением на лице. - У вас мрачный вид, дорогой супруг!

- Еще бы! - ответил Сен-Люк.

- А что произошло?

- Э! Боже мой! Несчастный случай.

- С вами? - испугалась Жанна.

- Не совсем со мной, но с человеком, который находился возле меня.

- С кем же?

- С тем, с кем я прогуливался.

- С господином де Монсоро?

- Увы, да! Бедный, дорогой граф!

- Так что же с ним случилось?

- Я полагаю, что он умер.

- Умер? - воскликнула Жанна с вполне понятным волнением. - Умер!

- Вот именно.

- Да ведь он только что был здесь, говорил, смотрел!..

- Э! В этом как раз и причина его смерти: он слишком много смотрел и в особенности слишком много говорил.

- Сен-Люк, друг мой, - сказала молодая женщина, схватив мужа за руки.

- Что?

- Вы от меня ничего не скрываете?

- Я? Ничего решительно, клянусь вам. Не скрываю даже места, где он умер.

- А где он умер?

- Там, за стеной, на той самой полянке, где наш друг Бюсси имел обыкновение привязывать своего коня.

- Это вы его убили, Сен-Люк?

- Проклятие! А кто же еще? Нас было только двое, я возвращаюсь живой и говорю вам, что он мертв: нетрудно отгадать, кто из нас двоих кого убил.

- Несчастный вы человек!

- Ах, дорогая моя! - сказал Сен-Люк. - Он меня на это вызвал: оскорбил меня, первый обнажил шпагу.

- Это ужасно! Это ужасно! Бедный граф!

- Вот, вот, - сказал Сен-Люк, - я так и знал. Увидите, через неделю его будут называть: "Святой Монсоро".

- Но вам нельзя оставаться здесь! - вскричала Жанна. - Вы не можете больше жить под крышей дома того человека, которого вы убили.

- Это самое я только что и сказал себе в потому поспешил к вам, моя дорогая, просить вас подготовиться к отъезду.

- Но вас-то он, по крайней мере, не ранил?

- Наконец-то! Вот вопрос, который, хотя в задан с некоторым запозданием, все же примиряет меня с вами! Нет, я совершенно невредим.

- Стало быть, мы уезжаем?

- И чем скорее, тем лучше, так как вы понимаете: с минуты на минуту несчастье может открыться.

- Какое несчастье? - вскрикнула госпожа де Сен-Люк, возвращаясь вспять в своих мыслях, как иной раз возвращаются назад по своим шагам.

- Ах! - вздохнул Сен-Люк.

- Но я подумала, - сказала Жанна, - ведь теперь госпожа де Монсоро - вдова.

- То же самое говорил себе я.

- После того как убили его?

- Нет, до того.

- Что ж, пока я пойду предупредить ее...

- Щадите ее чувства, дорогой друг!

- Бессовестный! Пока я пойду предупредить се, оседлайте коней: сами оседлайте, как для прогулка.

- Замечательная мысль! Хорошо, если у вас их будет побольше, дорогая моя, потому что, должен вам признаться, у меня уже голова идет кругом.

- Но куда мы поедем?

- В Париж.

- В Париж! А король?

- Король, наверное, уже все забыл. Произошло столько событий с тех пор, как мы с ним виделись, и, кроме того, если будет война, что вероятно, мое место возле него.

- Хорошо. Значит, мы едем в Париж?

- Да. Но сначала мне нужны перо и чернила.

- Кому вы собираетесь писать?

- Бюсси. Вы понимаете, что я не могу покинуть Анжу, не сказав ему, почему я уезжаю.

- Это верно. Все, что нужно для письма, вы найдете в моей комнате.

Сен-Люк тотчас же туда поднялся и рукой, которая, какой бы твердой она у него ни была, все же слегка дрожала, торопливо набросал следующие строки:

"Дорогой друг!

Вы узнаете из уст молвы о несчастье, которое приключилось с господином де Монсоро. Мы с ним поспорили на старой лесосеке о причинах и следствиях разрушения стен и о том, следует ли лошадям самим находить дорогу.

В разгар этого спора господин де Монсоро упал на паки и одуванчики, и столь неловко, что тут же на месте умер.

Ваш друг навеки Сен-Люк".

"Р. S. Так как все это в первую минуту может показаться вам несколько неправдоподобным, добавлю, что, когда произошло это несчастье, мы оба держали в руках шпаги.

Я немедленно уезжаю в Париж засвидетельствовать мое почтение королю. В Анжу, после того, что случилось, я не чувствую себя в полной безопасности".

Десять минут спустя один из слуг барона уже скакал с этим письмом в Анжер, в то время как господин и госпожа де Сен-Люк, в полном одиночестве, покидали замок через потайные ворота, выходившие на самую кратчайшую дорогу к Парижу. Они оставили Диану в слезах и в особенности в большом затруднении, как рассказать барону грустную историю этой дуэли.

Когда Сен-Люк проезжал мимо, Диана отвела глаза в сторону.

- Вот и оказывай после этого услуги своим друзьям, - сказал тот жене. - Нет, решительно, все люди неблагодарны, только один я способен на признательность.