Тем временем анжуйские дворяне, один за другим, возвратились в Париж.

Если бы мы сказали, что они приехали исполненные доверия, вы усомнились бы в этом. Слишком хорошо знали они короля, его брата и мать, чтобы думать, будто все может обойтись родственными объятиями.

У анжуйцев еще свежа была в памяти охота, которую устроили на них друзья короля, и после той мало приятной процедуры они не могли тешить себя надеждой на триумфальную встречу.

Поэтому они возвращались с опаской, пробирались в город незаметно, вооруженные до зубов, готовые стрелять при первом подозрительном движении; и по пути к Анжуйскому дворцу с полсотни раз обнажали шпагу против горожан, единственное преступление которых состояло лишь в том, что те позволяли себе глазеть на проезжающих мимо анжуйцев. Особенно лютовал Антрагэ, он винил во всех своих невзгодах господ королевских миньонов и дал себе клятву сказать им при случае пару теплых слов.

Антрагэ поделился своим планом с Рибейраком, человеком очень разумным, и тот заявил ему, что, прежде чем доставить себе подобное удовольствие, надо иметь поблизости границу, а то и все две.

- Это можно устроить, - ответил Антрагэ.

Герцог принял их очень хорошо.

Они были его людьми так же, как господа де Можирон, де Келюс, де Шомберг и д'Эпернон были людьми короля.

Для начала он сказал им:

- Друзья мои, здесь, кажется, собираются вас прикончить. Все идет к тому. Будьте очень осторожны.

- Мы уже осторожны, монсеньер, - ответил Антра-гэ. - Но не подобает ли нам отправиться в Лувр засвидетельствовать его величеству наше нижайшее почтение? Ведь в конце концов, если мы будем прятаться, это не сделает чести Анжу. Как вы полагаете?

- Вы правы, - сказал герцог. - Отправляйтесь, и, если хотите, я составлю вам компанию.

Молодые люди обменялись вопросительными взглядами. В эту минуту в зал вошел Бюсси и принялся обнимать друзей.

- Э! - сказал он. - Долго же вы добирались! Но что я слышу? Монсеньер хочет отправиться в Лувр, чтобы его там закололи, как Цезаря в римском сенате? Подумайте о том, что каждый из миньонов охотно унес бы кусочек вашего высочества под полой своего плаща.

- Но, дорогой друг, мы хотим слегка приласкать этих господ.

Бюсси расхохотался.

- Э! - сказал он. - Там будет видно, там будет видно.

Герцог пристально посмотрел на него.

- Пойдемте в Лувр, - заявил Бюсси, - но только одни; монсеньер останется у себя в саду срубать головы макам.

Франсуа засмеялся с притворной веселостью. По правде говоря, в глубине души он был рад, что избавился от неприятной обязанности.

Анжуйцы нарядились в великолепные одежды.

Все они были знатными вельможами и охотно проматывали на шелках, бархате и позументах доходы от родовых земель.

Они шли, сверкая золотом, драгоценными камнями, парчой, встречаемые приветственными возгласами простонародья, чей безошибочный нюх угадывал за пышными нарядами сердца, пылающие ненавистью к королевским миньонам.

По Генрих III не пожелал принять господ из Анжу, и они напрасно прождали в галерее.

И не кто иные, как господа де Келюс, де Можирон, де Шомберг и д'Эпернон, с вежливыми поклонами и с изъявлениями глубочайшего сожаления, явились сообщить анжуйцам решение короля.

- Ах, господа, - сказал Антрагэ, потому что Бюсси старался держаться как можно незаметней, - это печальное известие, по в ваших устах оно становится значительно менее неприятным.

- Господа, - ответствовал Шомберг, - вы сама обходительность, сама любезность. Не угодно ли вам, чтобы мы заменили неудавшийся прием небольшой прогулкой?

- О! Господа, мы собирались вас просить об этом, - с живостью ответил Антрагэ, но Бюсси незаметно тронул его за руку и шепнул:

- Помолчи, пусть они сами.

- Куда бы нам пойти? - сказал Келюс в раздумии.

- Я знаю чудесный уголок возле Бастилии, - откликнулся Шомберг.

- Господа, мы следуем за вами, - сказал Рибейрак. - Идите вперед.

И четверо миньонов, в сопровождении четырех анжуйцев, вышли из Лувра и зашагали по набережным к бывшему турнельскому загону для скота, а в те времена - Конскому рынку, подобию ровной площади, где росло несколько чахлых деревьев и там и сям были расставлены загородки, предназначенные для того, чтобы отгораживать лошадей или привязывать их, По пути наши восемь дворян взялись под руки и, обмениваясь бесчисленными любезностями, болтали о веселых и легкомысленных вещах, к величайшему удивлению горожан, которые уже сожалели о своих недавних здравицах анжуйцам и говорили теперь, что те приехали, чтобы заключить сделку с поросятами Ирода.

Когда пришли на место, Келюс взял слово:

- Посмотрите, что за прекрасный, уединенный уголок и как твердо стоит нога на этой пропитанной селитрой земле.

- По чести, так, - откликнулся Антрагэ, отбив ногой несколько вызовов.

- Ну и вот, - продолжал Келюс, - мы и подумали, эти господа и я, что вы охотно изъявите желание прийти сюда с нами в один из ближайших дней, чтобы составить компанию вашему другу, господину де Бюсси, который оказал нам честь вызвать нас всех четверых разом.

- Это верно, - подтвердил Бюсси ошеломленным друзьям.

- Он нам ничего не сказал! - воскликнул Антрагэ.

- О! Господин де Бюсси знает все тонкости дела, - ответил Можирон. - Ну как? Вы согласны, господа анжуйцы?

- Разумеется, согласны, - ответили трое анжуйцев в один голос, - мы польщены столь высокой честью.

- Вот и чудесно, - сказал Шомберг, потирая руки. - А теперь, если вам будет угодно, давайте выберем себе противников.

- Меня это вполне устраивает, - сказал Рибейрак с горящими глазами. - Ив таком случае...

- Нет, - прервал его Бюсси, - так было бы несправедливо. Мы все охвачены одним и тем же чувством, значит, нас вдохновляет всевышний. Мыслями человеческими управляет бог, господа, уверяю вас. Предоставим же богу разделить нас на пары. К тому же вам известно, как мало это будет иметь значения, если мы решим, что первый освободившийся приходит на помощь остальным.

- Обязательно, обязательно, - вскричали миньоны.

- Тогда тем более поступим, как братья Горации: бросим жребий.

- Разве они бросали жребий? - спросил задумчиво Келюс.

- Я в этом совершенно уверен, - ответил Бюсси.

- - Что ж, последуем их примеру...

- Минутку, - сказал Бюсси. - Прежде чем определить наших противников, договоримся о правилах боя. Не подобает, чтобы об условиях боя договаривались после выбора противников.

- Все очень просто, - сказал Шомберг. - Мы будем сражаться насмерть, как сказал господин де Сен-Люк.

- Разумеется, но каким оружием мы будем сражаться?

- Шпагой и кинжалом, - сказал Бюсси. - Мы все владеем этим оружием.

- Пешие? - спросил Келюс.

- А зачем вам конь? Он только связывает движения.

- Пусть будет так, пешие.

- В какой день?

- Чем скорее, тем лучше.

- - Нет, - сказал д'Эпернон. - Мне нужно еще уладить тысячу дел, написать завещание. Простите, но я предпочитаю подождать... Лишние три дня или шесть только обострят наш аппетит.

- Вот речь храбреца, - с нескрываемой иронией сказал Бюсси.

- Договорились?

- Да. Мы по-прежнему прекрасно понимаем друг друга.

- Тогда бросим жребий, - сказал Бюсси.

- Еще минуту, - вступил в разговор Антрагэ. - Я вот что предлагаю: давайте разделим беспристрастно и поло боя. По жребию мы разделимся на пары. Разделим же и землю на четыре участка - по участку для каждой пары.

- Хорошо придумано.

- Для первой пары я предлагаю тот прямоугольник между двумя липами.., там отличное место.

- Принято.

- А солнце?

- Тем хуже для второго номера, он будет стоять лицом на восток.

- Нет, господа, это несправедливо, - сказал Бюсси. - У нас будет честный бой, а не убийство. Давайте опишем полукруг и расположимся на нем. Пусть солнце светит всем нам сбоку.

Бюсси показал эту позицию, и она была принята; затем стали тянуть жребий.

Первый выпал Шомбергу, второй Рибейраку. Они составили первую пару.

Келюс и Антрагэ вошли во вторую.

Ливаро и Можирон - в третью.

Когда прозвучало имя Келюса, Бюсси, рассчитывавший получить его в противники, нахмурился.

Д'Эпернон, видя, что он попал в одну пару с Бюсси, побледнел и был вынужден подергать себя за усы, чтобы вызвать хоть немного краски на щеки.

- Теперь, господа, - сказал Бюсси, - до дня сражения мы принадлежим друг другу. Мы друзья на жизнь и на смерть. Не соблаговолите ли вы пожаловать на обед в мой дворец?

Все поклонились в знак согласия и отправились к Бюсси, где пышное празднество объединило их до утра.